Цитата(oleg1 @ 15.8.2016, 9:49)

Я нередко задумываюсь, какую же функцию выполняет этот теперь уже бывший учебный центр после вывода из Германии наших войск. Да и сохранилось ли то, что когда-то с чудовищными усилиями возводилось: казармы, жилые дома, учебный корпус, танкодром… И ловлю порой себя на мысли, что неплохо бы всё это сохранить в своем первозданном виде, не разрушать и даже не видоизменять. Оставить, как память о подвигах и трудовых свершениях нескольких поколений солдат, прошедших здесь школу в мирное время. Время, когда соперников приходилось находить среди самих себя. А также внутри себя. Автобиографический цикл воспоминаний о службе в армейском учебном подразделении.
В 2011 г. выпущено издательством "Вараксин".
Среда обитания или Курс молодого бойца Виталий Шелестов ...Уже упоминалось, что в Дрездене были расположены штаб полка и казармы двух учебных батальонов. Госпиталь находился где-то с краю части, а помещение изолятора- и вовсе в каком-то полузабытом каменном здании, примыкающем к бетонной стене, похожей на Берлинскую стену, которая ограждала территорию полка от внешнего мира. В этом изоляторе нам не выдали ни постельного белья, ни халатов с пижамами, поэтому пришлось, не мудрствуя лукаво, укладываться прямо в обмундировании на голые и рваные матрасы, прикрываясь старыми, в некоторых местах прожженными армейскими одеялами, а под голову подкладывать уже потерявшие свою первоначальную форму подушки, из которых постоянно вылезала пуховая начинка. В этом каменном мешке, плохо отапливаемом и кишащим тараканами, стоял затхлый и какой-то странный приторный душок непонятного происхождения, отчего местные фельдшеры называли изолятор «полуморгом». С нами был молодой сержантик из седьмой роты, который для видимости распределил, кому в какие часы дневалить на табуретке у входа, после чего все разлеглись по койкам, и служба поползла дальше робким и неторопливым шагом. Свершилось чудо! Проходили дни, начался бурный учебный период, а нашу тихую гавань никакие события не потрясали, словно мы очутились в ином измерении, где время и пространство движутся по каким-то другим, неоткрытым еще законам. Было совершенно очевидно, что в Кракау про нас попросту забыли в общей суматохе учебных тревог и тактических командно- штабных занятий. И все же связь с внешним миром наша группа отторженцев имела. Дважды в день к нам стучался посланный из лазаретной кухни боец, и мы, надев сапоги (у кого они были), отряхивались от пуховых перьев и, под предводительством «обреза», тихонько, стараясь не привлечь к себе начальственного взора, трусили в расположение госпиталя, где скорехонько проглатывали уже остывшие завтраки и обеды (на ужин нас почему-то забывали покликать, а может, к вечеру у больных разыгрывался такой аппетит, что наша доля в счет не шла), после чего такой же трусцой возвращались в свое затхлое логово. Несмотря на жуткую антисанитарию, можно легко догадаться, что такая служба устраивала даже нашего сержанта. Каждое утро мы с тревогой ждали, не заявится ли кто по наши души, чтобы отправить обратно в учцентр, и лишь после обеда, часам к пяти, с облегчением бормотали себе под нос: - Ну вот, еще один день прошел без забот и хлопот... Вот бы и дальше так... Пришло начало декабря, погода неожиданно смилостивилась, и стояли ясные солнечные дни, совсем не характерные для этого времени года. В крохотные окна изолятора проникали теплые и ласковые теплые лучи, на которые хотелось смотреть и смотреть, как на прибившиеся из грязной болотной жижи соцветия фиалок. Несмотря на игнорирования нашей честной компании местными фельдшерами, все быстро поправлялись и теперь вовсю наслаждались этим неожиданным бездельем, предоставленным нам госпожой фортуной. Кракау с его постоянной беготней, атмосферой грубого сумасшествия и унижения казался далеким кошмарным сном, увиденным в хаосе нездорового бреда. Я внимательно прислушивался к тихим разговорам моих соседей. Из всех мне запомнился лишь упомянутый ранее Костя Грибанов. Щуплый, болезненный, с тонкой, почти цыплячъей шеей, он впоследствии будет хорошо всем узнаваем как «самый умирающий боец Кракау». Не раз приходилось видеть, как далеко позади ритмично громыхающего строя ковылял на полусогнутых, словно подбитая птица, бедолага Костик. То ли была у него особая форма стопы, то ли его вообще по недоразумению призвали в армию с плоскостопием, то ли сапоги оказались подогнаны явно не по размеру, но, по моему, он побил все немыслемые рекорды по части ношения легкой обуви, став долгосрочно штатным «тапочником». Было абсолютно непонятно, какими путями мог угодить сюда этот студент консерватории, совершенно не приспособленный к грубому казарменно-полигонному бытию. И в те дни, глядя на его осунувшееся лицо, успевшее приобрести тот серовато-зеленый оттенок, что характерен для людей, перенесших длительную физическую боль, я вспоминал военкоматовских чинуш, без разбора посылающих людей хоть к черту на рога, лишь бы поставить в своих реестрах и формулярах «галочку» и отчитаться перед руководством за выполненное. Костик подолгу сидел на койке и бормотал своему соседу, задумчиво уставившись в окошко: _ Как это все получилось - уму не постижимо.. а ведь мог бы еще на третьем курсе оставаться.. джазовую команду собирались к осени сколотить, со всех сторон заявки шли - то на свадьбе подыграть, то на чьем-то юбилее подхалтурить... одним словом, совершенствуйся... а тут -- раз-два и пиши-пропало: все старания насмарку... Эх, удастся ли через два года былую пластичность восстановить?.. Пожалуй, мой куратор и разговаривать со мной не станет. Для филармонии я практически потерян... Не знаю, удалось ли Костику после армии стать профессиональным музыкантом, но если он и похоронил свои надежды, то с первых дней службы... Вся эта полуподвальная идиллия продолжалась немногим более недели. По всей видимости, наш подозрительный и общипанный вид однажды привел в ярость какую-то «госпитальную» шишку, и дальнейшие события предугадать оказалось нетрудно. Мы исчезли из той богом забытой каменной пещеры так же внезапно, как и появились в ней...
http://www.litsovet.ru/index.php/material....erial_id=511299 Странно.... Никто не читает..... ....-- Эти котелки выданы вам до конца службы в учебке. Вы их должны и будете носить с собой постоянно и везде. Если кто-нибудь свой котелок посеет - будет сосать ... сами знаете что.
После этого мы выстроились у казармы и потопали в столовую, где сразу же стало понятно, что Лепёхин (фамилия сержанта) имел в виду. В столовой не имелось ни тарелок, ни кружек. Их не использовали за всё время нашей кракауской службы. Причину такого маневра мы разузнали в тот же вечер...
....-- Товарищи курсанты и товарищи сержанты! - Трубный глас старшины гудел по всем уголкам казармы. - Вы находитесь в расположении девятой учебно-танковой роты, ставшей теперь вашим родным домом. Если кто думает, что тут можно вести себя как мудак, тот, мля, глубоко заблуждается. Мудаками можно было быть на «гражданке». Здесь вам не будет ни мамкиной сиськи, ни дедкиной редьки, и ухаживать за родной казармой кроме вас никто не собирается, мля. Самое главное здесь - это порядок, и я лично буду следить за его поддержанием. Не дай бог замечу где-то грязь и рядом какого-нибудь гаврика без дела, мля. Он тогда у меня будет тут всё языком вылизывать... Особо хочу обратить внимание, - он слегка возвысил в порыве вдохновения свой баритон, - насчет курения. Если увижу, что какой-нибудь мудозвон будет пыхтеть в расположении роты - берегись, товарищ солдат! Я заставлю этого смолокура собирать бычки по всему Кракау, чтоб, мля, впредь и думать об куреве в неположенном месте не посмел. А если увижу, что кто-то поднял бычок с земли, чтобы самому задымить - заставлю сожрать. Да-да, посмеетесь тогда у меня. Вас это тоже касается, товарищи сержантский состав. Завели, понимаешь, моду - в каптерке чадить. Не продохнуть стало, мля. Есть специальное для этого место, захотел косячка забить - топай в курилку, вон она у входа в казарму, и там травись хоть до посинения...
....-- Товарищи курсанты и товарищи сержанты! Внимательно приглядитесь к этому защитнику Родины, мля. Отвесьте ему низкий поклон... За два дня службы в Кракау этот солдат успел похерить всё свое обмундирование. Лучше бы он оставил на работе свою голову. Тогда бы у любимого старшины роты, мля, у самого не болела голова, что с ним делать...
....паси Боже, если сержанту не понравится, как ты выполнил его команду! Моментально следует «отставить», и ты уже повторяешь ее несколько раз. Одна из распространенных в Кракау фраз - «Резче, курсант, резче!» - сделалась эдаким рефреном в обращениях представителей младшего командного состава и прочих аборигенов к бойцам первого периода службы. Любимой же командой у власть предержащих была команда «Воздух!», при которой солдат падал на брюхо, согнув при этом руки в локтях, изображая полную готовность отжиматься от поверхности, к которой он прильнул....
... В Кракау наряд по столовой именовался «дискотекой». Достаточно меткое название, особенно если его применить как раз к учебке. В обеденных залах столы и скамейки раздвигались, образовывая таким образом импровизированную танцплощадку, где бегали, ползали, чуть не летали молодые люди под руководством «диск-жокеев» в лычках и «инструкторов-распорядителей» - поваров, достойных сыновей азиатских степей и гор. Аналогичная картина наблюдалась в посудомойке и варочном цехе, причем в последнем танцы заключали в себе особые, специфические черты....
.... Вообще же поварской контингент в Кракау являл собой пеструю мозаику среднеазиатской орды: три узбека, два таджика и киргиз. Очаровательная компания, не правда ли, - идеальные условия для укрепления единства и братской дружбы народов Страны Советов! ...
...Однако цивилизация всегда старается не выпускать из своих цепких объятий человека в омут языческого мрака. Одно из немногих мест, куда солдаты ходят с охотой, кроме, понятно, столовой и чайной - это кинозал. Два раза в неделю дитя Кракау приобщалось к искусству: его приводили в просторный армейский клуб, где большинство его собратьев добросовестно и чинно засыпало, как только гасился свет, и на экране появлялись первые титры....
...Как выяснилось, я еще плохо знал, что такое служба в Кракау, хотя и прослужил, казалось, достаточно, чтобы уяснить местную аксиому: «Курсант без работы - преступник». К тому же отдых для дежурного по роте, если он служит первый год - непозволительная в Кракау роскошь....
...Итак, по внешнему виду солдата в Кракау можно было безошибочно распознать, сколько он прослужил. В войсках же всё было несколько иначе: там служило много азиатов и кавказцев, глубоко плевавших на все уставы и тем паче - негласные этикеты. Немалая часть этого контингента сводило всё к опостылевшей фразе «моя твоя - не понимай». Здесь среди курсантов и бубтян не попадались даже прибалты, по крайней мере в описываемый период. Лишь сыновья трех братских славянских народов, грызущие друг другу поджилки и тем самым дающие возможность смуглой и узкоглазой братии взбираться себе на спины и достаточно прочно там восседать...
...Вообще же, наши соседи из
ДШБ (иногда в шутку прозываемые «дрезденским штрафным батальоном»)являлись своего рода неуловимым Джеком, на которого сваливалось большинство промахов и ЧП, происходивших вокруг учебного центра. Нойес-Лагер - место, где была расположена их часть - находилось в нескольких километрах от Кракау, и практически ежедневно нам приходилось наблюдать, как их вертолеты наматывали круги, сбрасывая всё новые и новые партии фигурок со вспыхивающими над ними белыми куполами.
-- В гробу я видал такую службу, - бормотал Юдин, наблюдая за несущимся обратно в марш-броске взводом штурмовиков. - Здесь у нас тоже не сахар, зато потом в войсках будет совсем другая житуха. Не то, что у них: дембель ты или «череп» - один хрен. Все два года - что собака…
...После обеда цеховых дел мастеров обычно снаряжали на хлебовозку - «ГАЗ-66» с расхлябанным кузовом. В него поспешно заскакивали и грузовик на всех парах мчался в
Нойес-Лагер, где находилась армейская хлебопекарня.Там получали необходимую суточную для Кракау норму, иногда просто швыряя хлебные кирпичины подобно торфобрикету, прямо на пол кузова («резче, товарищи курсанты, резче!»), игнорируя специально прихваченные для этого деревянные лотки, - как всегда, не хватало времени. Начмеда хватил бы удар, увидь он подобную сценку. Обратно приезжали только к ужину, едва успев выгрузить хлеб на злополучном продскладе....
...Однако факт оставался фактом: недобрая слава дрезденской танковой учебки, наряду с бранденбургской общевойсковой, гремела не только в пределах Восточной Германии, но и по округбм. Многим хорошо известна солдатская прибаутка: «Кто был в учебке под Кракау (можно и Бранденбурга), тому не страшен Бухенвальд». Иногда даже приходило в голову, будто и офицеров туда посылали служить в качестве наказания за провинность. Впрочем, ручаться не буду, слишком многое там казалось противоестественным.... ..................................................................................