Полк разваливался на глазах.
Было такое ощущение, что уставного порядка, строгой воинской дисциплины и высокой боевой готовности в этом, еще недавно образцовом полку,
никогда и не было.
Так только, видимость какая-то поддерживалась, и не известно на чем и на ком она, эта видимость, держалась.
То ли на офицерах, которые сейчас забастовали, и все рухнуло в одночасье.
То ли на сознании, чувстве долга, чести и гордости за свою страну, которую мы представляем здесь в Германии;
за наши Вооруженные Силы, за наш народ.
********************************************************************************
*******
Требовали приезда Шеварднадэе в городок, чтобы он посмотрел, что тут творится после того,
как он заключил такой невыгодный для нас договор о выводе и, что этот вывод больше похож на поспешное отступление, прямо бегство даже.
Корреспонденты со всего мира вились вокруг городка, точно шакалы, почуявшие падаль.
Но вот приехал в полк сам генерал Лушев из Москвы.
С женщинами он, естественно, разговаривать не стал.
Командира полка с замполитом снял с должности.
Зачинщиков с семьями за один день выслали в Союз, приставив к ним сопровождающих из числа офицеров штаба армии, и даже не дав собрать вещи. Им неопределенно так пообещали, что вещи будут загружены в эшелон и о них позаботится новое командование.
"Наведя порядок", и отдав приказ продолжать вывод полка, согласно утвержденного плана, Лушев уехал в Москву, а женщины и не думали сдаваться. Они кричали на митинге: "У генерала дача и квартира в Москве и ложил он хрен на то, что у нас в Союзе ни кола, ни двора. А тут у нас хоть крыша над головой и школа для детей. Если бы у Шеварднадзе была голова на плечах, а не что-то другое, когда подписывал договор, то нам не пришлось бы ехать жить в чистом поле в палатках. Не поедем в Союз, пока не дадут жилье, не построят школу и не наладят снабжение продуктами и товарами первой необходимости! В Союзе ж все по карточкам".
Кем-то было написано обращение к канцлеру Германии Гельмуту Колю и президенту СССР Михаилу Горбачеву . Это обращение подписали все женщины полка. Обращение было зачитано на митинге перед видеокамерами иностранных журналистов и отправлено обоим президентам.
Горбачев то ли не получил этого обращения, то ли не посчитал нужным ответить, а, может, поручил Министру Обороны маршалу Язову разобраться, а тот еще кому-то, а тот еще... Ну, как обычно у нас бывает: генерал поручил полковнику, полковник - майору, майор - лейтенанту, лейтенант - солдату, а солдат - бушлату.
А вот Гельмут Коль сразу ответил, что ,мол, женщины могут оставаться в Германии еще год, пока их мужья в Союзе построят новый военный городок и пообещал, что женщинам в течении года будет выплачиваться половина зарплаты мужа в марках.
Такой ответ большинство офицеров и их жен устраивал. Теперь было слово за нашим командованием и президентом, а наши-то как раз и помалкивали. Но командование ЗГВ без дела не сидело. Кое-как угрозами, уговорами, посулами большинство офицеров удалось уговорить прекратить забастовку. Отправили "за 24 часа" еще группу непокорных.
Боевую технику загрузили и отправили во Владикавказ. Подогнали состав и для перевозки домашних вещей семей офицеров и прапорщиков. Посмотрели жены на эти древние, гнилые, с дырявыми крышами и полами "теплушки" и пригласили, уже ставших хорошими знакомыми иностранных корреспондентов с видеокамерами.
Женщины призвали к забастовке.
Опять в полку все остановилось...
Русин, ЗГВ